“Я проследовала за ним в кабинет Царя Александра III, дворецкий поклонился мне и вышел. Царь подошёл к двери и пожал мне руку, и я сделала лёгкий реверанс.
“Прошу извинить меня, Графиня, что я заставил Вас долго ждать”, сказал он. ” У меня не было никакой возможности принять Вас раньше.”
Я ответила:” Я глубоко признательна Вашему Величеству за высокую честь быть принятой Вами.”
Это выдержки из книги ” Дневники Софьи Толстой” в переводе Кати Портер, изд. Харпер Перенниал, 1985 г., 2009 г., лицевая и задняя обложки которой приводится здесь справа и слева. Дневниковые записи очень ценны и трогательны, так как они открывают для нас образ замечательной женщины огромной жизненной энергии и поэтического вдохновения, которая столкнушись с провокациями и страдая, продолжала жить во имя высоких идеалов в жизни и оставаясь неукротимой.
Но вернёмся к эпизоду: ” Затем Царь стал говорить о моём муже. (Я не помню его точные слова), спросил меня о причине моего визита. Я сказала спокойным, но твёрдым голосом:
“Ваше Величество, в последнее время я наблюдаю, что мой муж расположен возобновить литературную работу. На днях он сказал мне: “Я зашёл так далеко в этих философских и религиозных статьях сейчас, что ,
возможно, начну писать что-нибудь литературное – у меня в голове сложился замысел наподобие Войне и Миру, по форме и содержанию”. Но с каждым днём предубеждение против него растёт. Том 13 собрания его сочинений запрещён, например, хотя теперь решили, что нужно разрешить его к издательству. Его пьеса “Плоды Просвещения” запрещена к постановке, затем был издан указ к исполнению её на Императорской сцене. “Крейцерова Соната” запрещена…”
“Но Вы не дали бы своим детям для чтения такую книгу, как эта?”, Царь сказал.
Я ответила:” История, положенная в основу, к сожалению, приняла довольно экстримальный вид, но основная мысль состоит в том, что идеал всегда не достижим, особенно, если идеал целиком основывается на абсолютном воздержании (целомудрии). Послушайте: ” Давид Ойстрах, Бетховен, Соната №9, “Крейцерова”
Я также вспоминаю, что, когда я сказала, что Лев Николаевич расположен вернуться к литературной деятельности, он сказал:”Ах, как бы было это хорошо ! Какой он великий писатель!”
Запрет был отменён. Лёвочке не понравилось моя встреча с Царём. Он сказал, что теперь на нас ложится много разных обязанностей, которые мы даже не можем выполнить. Сложилось так, что он и Царь стоим далеко друг от друга, он сказал; всё это может принести нам немалый вред, и, возможно, вызовет неприятные последствия.”
И далее: “Однако, никто не знает реальной причины моего визита С. Петербурга. Это всё было из-за “Крейцеровой Сонаты” . Эта история бросила тень на мою жизнь. Некоторые люди подозревали, что я была прообразом её, другие открыто сочувствовали мне. Даже Царь сказал: “Я очень сочуствую его жене-бедняжке” и продолжал, обращаясь к Графине Шереметевой, что ему было жаль, что неотложная работа ждала его и не было возможности провести больше времени со мной, так как он считал, что наша дискуссия была такой интересной и приятной, и что он никогда не думал, что я всё ещё так молода и привлевательна. Всё это льстит моему женскому самолюбию и даёт реванш за все годы, что я прожила с мужем и он никогда не делал никаких попыток вывести меня в общество, да фактически, делал всё возможное, чтобы принизить меня. Я никогда не понимала почему.”
Мать 9 детей, София Толстая давала домашнее образование своим детям, преподавая французский, немецкий, русский языки, литературу, религию, шила детскую одежду, штопала, чинила носки, ухаживала за детьми и мужем, когда они были больны, была хозяйкой дома и финансовым распорядителем.
Посмотрите фото шоу “София Толстая и её семья”:
Что касается её личной жизни, она жила в полную меру своих сил, любила и была любима, она, а также как и её муж были детьми своего времени, как и впрочем мы все. И мы можем достичь только того, что в наших силах.
Слушайте:Сергей Танеев, Кантата “Иоанн Дамаскин” (часть 1)
“I followed him to the Tsar’s study and he bowed and left. The Tsar Alexander III came to the door to meet me and shook my hand, and I curtseyed slightly…”
The front cover of the book is to the left and to the right is the back cover of the diaries of a remarkable woman Sofia Tolstoy that reveal a woman of tremendous vital energy and poetic sensibility who, in the face of provocations and suffering, continued to strive for the higher things in life and to remain indomitable.
But let us return to the excerpt from the book:
“Do forgive me, Countess, for keeping you waiting for so long,he said. “It was impossible for me to receive you earlier.’
I replied:”I am deeply grateful to Your Majesty for doing me the honour of receiving me.”
Then the Tsar began to talk about my husband. I don’t remember his exact words, and asked me the nature of my request. I spoke in a quiet, but firm voice.
“Your Majesty, I have recently observed that my husband seems disposed to resume his literary endeavors. Only the other day he was saying to me: “I have moved so far beyond these philosophical and religious works now that I think I
might start on some literary work-I have in mind something similar to War and Peace, in form and content.” Yet with every day that passes the prejudice against him grows stronger. Volume 13 was banned, for instance, although it has now been decided to pass it. His play THe Fruits of Enlightenment was banned, then the order was given for it to be performed on the Imperial stage. The Kreutzer Sonata was banned…”
“Surely though you wouldn’t give a book like that to your children to read?” the Tsar said.
I said: “The story has unfortunately taken a rather extreme form, but the fundamental idea is that the ideal is always unattainable if the ideal is total chastity.” Listen to:David Oistrakh, Beethoven, Sonata #9 “Kreutzer”
I also recall that when I told the Tsar that Lev Nikolaevich seemed disposed to write literary work again, he said:”Ah, how good that would be! What a great writer he is!”
The ban was lifted up. Lyovochka was displeased about my adventure and my meeting with the Tsar. He said we had now taken on all sorts of responsibilities we could not possibly fulfill. He and the Tsar had managed to ignore each other up to now, he said; all this could do us a lot of damage, and might well have disagreeable consequences.”
Yet nobody knows my real motive for visiting St. Petersburg. It was all because of the Kreutzer Sonata. The story cast a shadow over my life. Some people suspected it was based on me, others felt sorry for me. Even the Tsar said: “I feel sorry for his poor wife”. So I wanted to show that I wasn’t a victim at all; I wanted to say my visit to St. Petersburg was something I had done instinctively. I knew in advance that I would be successful and prevail upon the Emperor, for I haven’t lost my powers of winning people’s sympathy; and I certainly made impression on him, with my words and my demeanor. The Tsar told to Countess Sheremeteva that he found our discussion was so interesting and enjoyable, and he didn’t realized I was still so young and pretty. All this flatters my female vanity, and avenges me for all the years in which my husband not only failed to promote me in society, but actually did his utmost to drag me down. I can never understand why.”
Mother of 9 children she educated them at home giving them lessons in French, German, Russian, literature, religion, had sewn clothes for them, darned socks, looked after them and her husband, being a hostess of the house and a financial trustee.
Look at the picture show “Sofia Tolstoy’s family”:
As for her personal life, she lived to the fullest, enjoyed love and being loved. She as well as her husband were the children of their time, as all we are, and can do only so much.
Listen to:Sergey Taneev, Cantata “St. John of Damascus” (Part 1)
Author
valpat21@hotmail.ca