Чтобы понять эту книгу о взаимоотношениях двух молодых людей-одногодок, родом из России, кто жили в предвоенное, военное и послевоенное время, которое можновоспринимать по-разному, нужно попытаться погрузиться хотя бы на минутку в него, я сама была свидетелем которого только в детском возрасте.

Светлана Иванова родилась в довольно обеспеченной семье, у Льва Мищенко вообще не было семьи: его родители Валентина и Глеб, учителя по профессии, погибли, когда Лев был ещё маленьким.

Света и Лев встретились в Москве, где оба они учились на Физическом Факультете Московского Университета. Она закончила Университет, он — нет. Помешала война. Она разлучила их. Лев оказался в Гулаге, она старалась выжить без него в Москве.

Среди многих поклонников мужского рода Светлана остановила своё внимание на Льве Мищенко потому, что он был уникален, остроумен, принципиальным человеком высокой морали, по характеру-романтик.

Его письма из Печорского Лесокомбината, куда он был приговорён к десятилетнему тюремному заключению, переполнены прекрасными описаниями его чувств к Свете, природных условий, рабочей атмосферы и отношений с другими людьми.

Одно только это письмо от 4 января 1951 года свидетельствует о его таланте к писательству:

«Моя дорогая Света, Новый Год начался как продолжение старого.

Мы провели канун Нового Года спокойно и скромно в бараке, где благодаря Лёше Анисимову стояла пушистая навогодняя ёлка, старательно украшенная коллективными усилиями. Я ещё не отослал тебе вчерашнее письмо, а меня опять тянет к бумаге — и как бы нет особой причины, просто найти местечко написать твоё имя: потому что в моей голове не осталось свободного места , где я непрестанно повторяю его в разных интонациях и на все лады во всех позволительных и непозколительных грамматических формах…Я попытался занять себя больше работой, чтобы не думать о Вашей Милости, и как видишь сама — я не очень-то преуспел в этом.»Автор книги прав, когда справедливо отмечает в конце: «Книга вообще-то принадлежит Мищенкам. Это их история жизни и без их помощи её было бы невозможно написать. Лев Глебович и Светлана Александровна очень поддерживали меня с самого начала проекта.»

Я воображаю, как Лев Мищенко написал бы свою собственную книгу!

Орландо Фигес написал свою, как обычно прекрасно, в своей, присущей только ему манере, давая полный портрет экономических достижений в производстве трудовых лагерей, открытия строек Волго-Донского Канала, Беломор-Канала и других Великих Строек Коммунизма.

По переписи начала 1950-х годов, население тюрем Гулаг насчитывало 2.564.351 человек, это на 1 миллион больше, чем в 1945 году. Что ведёт к очень странному заключению, что кто же мог работать в таких экстремальных тяжёлых условиях с такой чрезвычайно высокой производительностью, как не те, кого принудили работать.

Но какой ценой?

Ценой огромного количества уничтоженных человеческих жизней, разбитых семей и невинно обвинённых людей, которые умерли в лагерях, и их семьи не знали и не знают, где они находились и за что осуждены.

Как ни странно это может показаться, что советские люди, не исключая Льва и Свету, не любили и не разговаривали на политические темы. Они не осуждали и не осуждают власти. Они просто живут день за днём оюыкновенной жизнью и молча несут свои судьбы.

Посмотрите фото галлерею «Печора»:

изображения не найдены

Лев выжил Гулаг, потому что добрые люди были вокруг него, которые помогали. Как во всяком мире есть хорошие люди, но есть и плохие люди. Остерегайся плохих! Они могут кусаться как злые собаки и убивать как хищники. Такое же положение было и в Печоре. Света писала Льву, что приведено на стр.211:

«Мой дорогой Лев, я получила твоё письмо от 1-3 ноября вчера. Лёва, мне не удалось правильно выразить себя и я даже не знаю, как лучше объяснить, что я имела в виду, когда написала — ТОЛЬКО БОГ ПРОСТИТ, ЧТО МНЕ НУЖНО БЫЛО БЫ ПОЖЕЛАТЬ, ЧТОБЫ КТО-НИБУДЬ (ИЛИ ЧТО-НИБУДЬ) ПОБЕДИЛО МЕНЯ ВНУТРИ ТЕБЯ.

Когда я писала о победе, я имела в виду нашу победу. Не победу над нами, а победу над всем жестоким,  с чем мы должны повстречаться, над трудностями, которые заставляют нас спотыкаться и приносят нам боль. Я хочу, чтобы ты забыл эту боль хотя бы на момент существования всеобщего добра в мире — земли и солнце, и воды, и что самое главное — людей и их взаимоотношений. Я хочу, чтобы эта радость не принижалась, и я хочу, чтобы надолго мы оставались молодыми. ПОЧЕМУ, ОТЧЕГО — нельзя объяснить причину, Лёва, если мир уже освещён, тогда он будет всегда светлым вопреки всем законам физики и расстоянию от источника света. А в действительности, нет никакого расстояния, так как источник — это ТВОЁ ОТНОШЕНИЕ К ДРУГИМ, что означает, ОН —  ВСЕГДА ВНУТРИ ТЕБЯ. Тем не менееб я права насчёт того, что нельзя рассчитывать только на одного человека, Лёва. Жизнь нужно воспринимать так непоколебимо, чтобы никакое самое большое горе не смогло бы изменить этого отношения, если оно исходит не из узко-прагматического отношения снизу, а из мудрого, почти ТОЛСТОВСКОГО отношения сверху. В таком случае оно далеко от далеко от разрушениятого, что есть человеческого; напротив, это то, что делает нас людьми. Я расстроена, что не могу объяснить себя лучше; ты можешь порвать это письмо. Я чувствую сострадание к тем, кто теряет вкус к жизни при первом столкновении с ней (возможно, любовь сродни состраданию), но у меня есть большое уважение к тем, кто остаются на ногах (если они ведут себя так не из дешёвой бравады, а с помощью своей воли, ума и характера)… Я вхожу в кампании людей гораздо смелее, чем я чувствую на самом деле, но я всё равно продолжаю, и всегда размышляю о том, как бы это должно быть.

Или, я отступаю; я не могу делать это.

Я хотела написать хорошее, с юмором, жизнерадостное письмо и сказать тебе, что ТВОЁ ПИСЬМО БЫЛО КАК ПЕСНЯ ДЛЯ МОИХ УШЕЙ, а вместо получилось другое, и что я злюсь на себя почти до слёз за свои бессвязные бормотания. Ну что сказать о погоде? Толькоодно, что она ужасная.»

Переписка двух интеллектуалов помогла обоим, Светлане и Льву, противостоять трудностям в жизни, а позже в 1955 году, год спустя после его освобождения, они зарегистрировали брак, вырастили двух детей, трёх внуков, он умер в 2008 году в возрасте 91 года, она — в 2010 году. Вместе они прожили более 40 лет, столько, сколько мои родители.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  

Они передали своим детям два принципа в жизни:

1) никогда не жалей себя;

2) где бы ты ВРЕМЕННО ни оказался по жизни, всегда живи так, как бы ты жил ПОСТОЯННО.

А мы от себя добавим, И НАСЛАЖДАЙСЯ КАЖДЫМ ДНЁМ СВОЕЙ ЖИЗНИ, как это делал Лев, о чём мы читаем на стр.228 в его письме к Свете:

«Светлая, моя дорогая, я ещё не отослал тебе свои поздравления с 8 марта, хотя никто больше, чем ты не заслуживает этой чести. Твоя скромность удерживает удерживает тебя от признания этой особой чести. А я же, наоборот, совершенно не сдерживаю себя на этот счёт и не боюсь даже признаться  в том, что как я рад, что женский пол существует на Земле. Я преисполнен самым высоким уважением ко всем вам более, чем ко всему человечеству, в самом общем смысле этого слова. Трудно передать словами эти чувства, потому что кому не хватает таланта, тот неизменно впадает в пустую реторику, но я тем не менее всё-таки попытаюсь, даже после Некрасова.                                                                                                                            

Потому, что в моей жизни, начиная с раннего детства, добрые люди, которым я обязан многим, были женщины. И я всё ещё мучаюсь сознанием того, что я никогда не смогу отплатить им за их самозабвенную заботу обо мне, забывая о себе, как, например, моя бабушка, но также и тем, кто были мне примером для подражания в отношении человечности, сочетая доброту с выносливостью, противостоя всем испытаниям жизни, тихую мудрость с живым юмором понимания реальных вещей, неутомимость в работе с постоянством любви.

Встречалось так много женщин в моей жизни, качества характеров которых я обожаю, и не встречалось ни одного отрицательного примера, который я наблюдал или о котором сообщалось, что могло бы повлиять на изменение моих взглядов.

Справедливо, что на каждого одного хорошего человека приходится в мире несколько плохих людей, но столько чудесного существует в этом одном человеке, что оно перекрывает плохое в других. Я не могу не думать об этих женщинах — моей бабушке Лидии Константиновне, её сестре, тёте Лизе, Елизавете Александровне (жене дяди Никиты), тёте Лёле и многих других — с самым глубоким уважением. Сколько горя пережила Лидия Константиновна, сколько много несчастий могли сломать её и разрушить её духовную силу. Сколько много сил должно быть стоило ей, чтобы не впасть в отчаяние, оставаться великодушной и духовно чистой, сохраняя ясную голову и продолжая поддерживать тех, кто был не в состоянии самостоятельно противостоять трудностям жизни. Сколько таких женщин, как она! Женщин, как моя бабушка. И сколько темноты было бы в мире, если бы они не существовали! Света, нужно ли мне говорить, что я вижу в тебе качества всех прекрасных женщин, которых я когда-либо знал.

Моя милая, дорогая Света.»

Послушайте: «Самая прекрасная музіка в мире»

Такие настоящие, живые истории, как Светы и Лёвы, я услышала однажды в С.Петербурге, куда я приехала с целью, чтобы встретиться с дочерью, студенткой 1-ого курса Ленинградского Университета.

Я приехала рано и решила погулять по городу, но погода не климатила, и я стала искать объявления, куда бы сходить в кино. Моё внимание привлекло одно объявление, написанное от руки, приглашающее на встречу с людьми, пежившими тюрьмя Гулага. Начало — в 6 часов вечера.

Раньше уже я прочитала информацию в книге А.Солженицына «Архипелаг Гулаг», а теперь встреча с живыми людьми, это было что-то интересное для меня. Мне хотелось больше знать о том периоде советской истории.

Вот я и в фойе. Все стены вокруг были увешаны большими ватманскими белыми листами бумаги, на которых тоже вручную были написаны полные имена и фомилии с названием лагерей, где они сидели. Я ходила и ходила вокруг, читая имена, пытаясь сосчитать, сколько их значилось здесь. Потом я поняла, что это была бессмысленная задача, потому что имён было сотни, тысячи, а может, и больше. Прозвенел звонок с приглашением войти в большой зал. Собралось столько много народу, но нигде не было видно детей, это была сугубо взрослая аудитория, рассчитанная на вместимость около 800 людей. Я оглянулась вокруг. Зал был переполнен, что говорится, негде было яблоку упасть.

Люди стали подниматься на сцену, один за другим, рассказывая вкратце свои истории, как их взяли, осудили, куда отправили, что они там делали, когда освободили, как трудно найти работу после.

Перед моими глазами проходили разрушенные жизни простых людей таких, как я сама.

Встреча продолжалась и продолжалась, людскому потоку не было конца, а был уже поздний час, далеко за полночь. Толпа не расходилась. Никто не спешил домой, не спешила и я.

Ранним утром, когда стали ходить трамваи, я появилась перед дочерью.                                                                                                                                                                                                            

«Что случилось, мама?», она спросила в удивлении. «Где ты была? Ведь ты давно позвонила, что ты приедешь, и я ждала тебя всю ночь.»

«Я была на собрании Гулаг переживших людей.»

«На собрании?» второй раз удивилась дочь. «С тобой всё ясно,мама.» заключила она.

В знак величайшего уважения и поклонения перед этими замечательными людьми, кто пережили Гулаг лагеря, мы дарим  цветы им, чтобы будущие поколения учились жить на свете, почитать, любить и брать пример с лучших людей России.