Действительно, хорошо иметь такого друга, как Макс Брод (1884-1968), который лучше всего известен своими историческими романами, написанных на немецком языке, а также как редактор произведений Франца Кафки.
Смотри: Макс Брод-“Пародии”-(слова: Франц Кафка)
Налево приведена его книга-“Биография Франца Кафки”, а ниже приводится фото экспозе из этой книги.
На странице 39 мы читаем:
“Для него ничто не было обычным, всегда и везде он вёл себя в присущей только ему манере выражать свои полные наблюдения и сравнения. И это он всегда делал ненавязчиво с очаровательной простотой и естественностью.
На первый взгляд Кафка выглядел здоровым, мсолодым человеком, признаться сказать, даже очень спокойным, наблюдательным, сдержанным. Его духовные наклонности были направлены не в сторону патологически интересного, странного и гротескного, а в сторону великолепия природы, целительных, здоровых, трезвых, устоявшихся вещей.
Я снова и снова вижу недопонимание Кафки, встречаясь с теми его поклонниками, которые знают его только по его книгам, полная фальсификация его. Они считают, что он, должно быть, производил печальное, даже отчаянное впечатление на окружающих в компании. Напротив. С ним было хорошо. Богатство мыслей, которые он обычно произносил живо, сделало его, чтобы не быть высокопарым, одним из изумительных людей, которых я когда-либо встречал в жизни, несмотря на его робость, несмотря на его спокойствие. Он говорил очень мало; когда собиралось много народу, он чаще всего не говорил часами. Но, когда он говорил о чём-либо, все тот час же начинали слушать его, потому что это всегда было хваткое, то, что било прямо в цель. Он мог быть очень возбуждённым и отойти от темы. Он знал, как заставить друзей смеяться. И более того, если кто-либо из нас попадал в тяжёлое положение, тот мог всегда располагать на его трезвое знание жизни, его такт, его совет, который почти во всех случаях был прав. Он был замечательным другом, всегда готовым помочь…”
Смотрите нашу фотогалерею по мотивам этой книги.
Немногие писатели пережили такую судьбу, как Кафка: во время жизни оставаться почти неизвестным, а после смерти приобрести мировую славу.
По поводу Франца Кафки эту судьбу нельзя считать такой уж жестокой, потому что при жизни он был человеком, исключительно безразличным к славе. Процесс писания для него был “своего рода молитвой” (как он сам писал об этом в своих дневниках). Его усилия были направлены на внутреннее совершенство, на безупречную жизнь. Но это было не потому, что он был равнодушен к тому, что люди думали о нём; а потому, что у него просто не было времени думать об этом. Так как он был полностью поглощён стремлением к достижению самого высокого этического идеала, который человек может достичь-идеал, который в реальности едва ли может быть достигнут. Он был переполнен энергией, доведенной до болевой точки и полу-сумасшедствия, чтобы не терпеть в себе ни единый способ, ни единую ложь, самообман или обиду, причинённую своим согражданам-эта страсть к совершенству часто принимала форму самоглумления, словно Кафка видел свои недостатки через микроскоп, многократно увеличенными в размерах.Как часто он был на грани отчаяния по поводу своих слабостей, страстно желая как бы слиться с Чистотой, Божественным, которое в своих афоризмах он называл “Нерушимым”. Этот идеал прошёл через всю его жизнь. В этом смысле Кафка, из всех современных писателей, ближе всех приблизился к Толстому. “Человек не может жить без постоянной веры во что-то нерушимое внутри себя”- этим предложением Кафка сформулировал свою религиозную позицию.
А всё же хорошо иметь такого друга, как Макс Брод, который понимает тебя всего изнутри.
Слушайте: Франц Кафка- Мини документальный фильм
Yes, indeed. It’s nice to have a friend like Max Brod (1884-1968) who is best known for his historical novels, written in German and as the editor of Kafka’s writings.
Watch video: Max Brod-“Paradies” (Words:Franz Kafka)
To the left is his book and below is the photo show dedicated to this book.
Here is an extract from it on page 39:
“For him nothing was ordinary, always and everywhere he expressed himself with his own peculiar gift of pregnant observation and simile. And this he did in a completely unforced manner without preciosity, with the most charming naturalness. At first sight Kafka was a healthy young man, admittedly remarkably quiet, observant, reserved. His spiritual bent was not in the direction of the morbidly interesting, the bizarre or the grotesque, but in that of the greatness of the nature, the curative, health-giving, sound, firmly established, simple things.
I have experienced over and over again that admirers of Kafka who know him only from his books have a completely false picture of him. They think he must have made a sad, even desperate impression in company too. The opposite is the case. One felt well when one was with him. The richness of his thoughts, which he generally uttered in a cheerful tone, made him, to put it on the lowest level, one of the most amusing of men I ever met, in spite of his shyness, in spite of his quietness. He talked very little…He could be enthusiastic and carried away and knew how to make his friends laugh, too. More than that, if one were in a tight corner, one could unhesitatingly rely on his knowledge of the world, his tact, his advice which hardly ever faild to be right. He was a wonderfully helpful friend.”
Few writers have been subject to the fate which was Kafka’s: to remain almost utterly unknown during life, after death to be rapidly lifted to world fame.
In the case of Franz Kafka, this fate cannot be considered so cruel, since he was a man utterly indifferent to fame. Writing was for him “a form of prayer” (as he put it in one of his diaries). His efforts were directed toward inner perfection, toward a stainless life. It was not that he did not care what the world thought of him; rather, he simply had not time to worry about it. For he was wholly occupied with the striving for the highest ethical pinnacle a man can attain-a pinnacle which in truth scarcely can be attained. He was filled with a drive, intensified to the point of pain and semi-madness, not to brook any vice in himself, any lie, any self-deception, nor any offence against his fellow men-this passion for perfection often took the form of self-humiliation, since Kafka saw his own weaknesses as though under a microscope, magnified to many times their size. How he despaired of himself on account of these weaknesses, longing as he did for intimate fusion with the Pure, the Divine, which in his aphorisms he described as the “Indestructible”. Yhis ideal preoccupied him throughout his life. In this sense, Kafka of all modern writers, is the one most closely akin to Tolstoy. “Man cannot live without a lasting trust in something indetructible within himself”-in this sentence Kafka formulated his religious position.
Nice to have a friend like Max Brod who understands you through.
Watch video: Franz Kafka-Mini Documentary
Author
valpat21@hotmail.ca